The Foundation Collection. Глава 9. Иван Газидис

Я родился в Йоханнесбурге в Южной Африке. Мой отец был в тюрьме в это время, политический заключенный. Он был студентом-медиком и членом ANC [Африканский национальный конгресс — старейшая политическая организация африканского населения ЮАР], которая была запрещённой организацией за свою борьбу с апартеидом в 1960-е.

Служба безопасности обыскивала наш дом, когда мама была беременна мной. После ареста отец перемещался из тюрьмы в тюрьму, а когда я родился, надзиратель сказал ему, что я умер при родах. Он провёл несколько месяцев в одиночном заключении, а подобные рассказы были частью попыток сломать его. Так что впервые я увидел отца через тюремную решётку. Я этого, конечно, не помню, но помнит отец. Его не было дома до тех пор, пока мне не исполнилось 18 месяцев.

Хоть мы и уехали из Южной Африки, когда я был маленьким, я всё ещё сохранил воспоминания о Rosebank, который в то время был пригородом Йоханнесбурга. Это был комфортный район, но на самом деле не такой богатый, как сейчас. Улица, на которой мы жили, уставлена роскошными домами за высокими заборами, покрытыми колючей проволокой в наши дни. Я помню, что никогда не носил обувь, и запечатлел в памяти время, которое проводил с братом: летом мы соскребали куски горячей чёрной смолы на улице и бросали их в бассейн в саду, чтобы услышать шипение, которое они издают при погружении.

После того, как отец вышел из тюрьмы, он попал в чёрный список. Он доучился на врача, но каждый раз, когда он находил работу, руководство узнавало о его политическом прошлом и увольняло его. Он просто не мог работать, поэтому мы уехали из Южной Африки, когда мне было лет 5, и перебрались в Эдинбург. Мы приехали в январе, и я впервые увидел снег. Мама отправила меня в школу, беспокоясь, как я адаптируюсь, но я пришёл домой и сказал ей, что обожаю всё: школу, снег и носить обувь. Мы прожили в Эдинбурге всего год, однако, потом отец получил работу 450 милями южнее, в Портсмуте, и мы снова переехали.

Портсмут был тем местом, где я по-настоящему познал футбол: отец взял меня, шестилетнего, на Fratton Park, где приходилось изворачиваться, чтобы смотреть матч. Поле было таким неровным, что игроки на одной стороне видели лишь перемещающиеся головы на другой. Это также город, где я начали играть в футбол, теннисным мячом на школьной площадке. Каждые несколько недель я менял обувь. Подошва отрывалась и сворачивалась. Мама потеряла терпение и сказала, что если я хочу продолжать играть, я должен носить ботинки такими, какие они есть до конца года. В прочем, однажды мэр Портсмута приехал в нашу школу, и мы сфотографировались с ним на обложку местной газеты. Там был и я, мои пальцы торчали из порванных ботинок. С тех пор мама продолжила покупать мне новую обувь.

Мы уехали из Южной Африки ни с чем в конце 60-х, и когда приехали в Портсмут, жили в муниципальном жилье. Я любил то место: всегда много людей вокруг, людей, с которыми можно поиграть в футбол и реальное чувство единения. Я не хотел уезжать, но через год мы перебрались в маленький дом в Southsea. Это было здорово: я мог гулять по общественному парку, там была ярмарочная площадь вниз по дороге. Я играл в футбол везде и постоянно: в школе с друзьями или сам с собой против гаражной двери. Кончилось тем, что меня пригласили играть за школьную команду, а затем за Portsmouth Schoolboys. Для ребят тогда футбол был целым миром. Это было всё, чем мы занимались и всё, чего мы хотели.

Тем не менее, я не продвинулся. Пока мы жили в Портсмуте, мои мама с папой разошлись. Мама отправилась учиться в Beaconsfield, и я поехал с ней. Я продолжил играть в футбол и стал следить за местным клубом Wycombe Wanderers. Когда мне исполнилось 11, я получил место в гимназии. Я отчаялся, когда обнаружил, что они играют только в регби и крикет. Я не мог себе представить обучение в школе, в которой не играют в футбол. Но как раз вовремя мама закончила обучение в колледже и получила работу в Манчестере, а школа, в которую я пошёл там, была футбольной школой. Я был на год старше всех, и впервые в своей жизни почувствовал себя аутсайдером: новичком. Я всегда играл в полузащите или нападающего в школе и много забивал, так что это помогало мне отстаивать своё место в новой команде.

Я думаю, я всегда предполагал, что могу стать профессиональным футболистом. Даже в возрасте 15 или 16 лет, не будучи приглашённым в какой-либо клуб, я всё равно представлял, что играю на полупрофессиональном уровне, одновременно строя свою карьеру. Должно быть, в глубине души я всё понимал, но никогда не допускал мысли сдаться перед своей мечтой. Я продолжил играть с тех пор. Футбол всегда присутствовал в моей жизни вплоть до того момента, когда мне предложили помочь в организации профессиональной лиги в США 20 лет назад, у меня не было амбиций работать в футболе в качестве администратора. Я всегда представлял себя игроком. Я думаю, вы могли бы сказать, что я никогда не пошёл бы по этому пути, если бы не был без ума от игры в первую очередь.